Центральным фактором Русской революции 1917 г. и последующих преобразований в России была Первая мировая война. Война подготовила как объективные, так и субъективные причины революции.
В состав русской армии входила самая дееспособная часть населения, 15 млн мужчин работоспособного возраста. Русская армия (как и другие участники Первой мировой) испытала влияние небывалой войны – индустриальной, массовой, тотальной. От прошлых войн ее отличал громадный размах военных действий – от Черного до Балтийского моря. Воздействие на воюющего человека осуществлялось на земле, на воде, под водой, в воздухе, под землей и в «четвертом измерении» – в виде пропаганды. Военные действия носили производственный характер, передовая походила на «строительную площадку», а воин превращался в «рабочего войны» (Эрнст Юнгер), полностью оторванного от личных интересов и преданного общему делу.
Русская армия в значительной степени не соответствовала требованиям войны нового типа. Это было следствием незаконченности довоенной модернизации России. Вплоть до конца войны страна уступала в обеспечении армии тяжелыми орудиями и снарядами к ним, пулеметами, самолетами, военно-инженерными сооружениями. Если в западных армиях количество пехотных частей постоянно уменьшалось, сменяясь артиллерийскими, пулеметными, инженерными частями, то в русской армии количество пехотинцев, наоборот, постоянно увеличивалось. В результате русским солдатам приходилось бороться «телом против стали». Несоответствие техническому характеру войны проявлялось и в составе армии. Ее первый состав, из кадровой армии и запасников, прошедших военную службу в армии мирного времени (чуть больше 4,5 млн человек), еще был достаточно обучен, дисциплинирован. Однако этот контингент в течение войны практически исчез. Его заменил новый состав армии, состоявший из запасников второй очереди и новобранцев, никогда не проходивших военной службы (10,5 млн человек). Новые солдаты несли на себе значительный груз традиционализма, характерный для основного населения России, на 85% состоявшего из крестьян. Это резко контрастировало с характером современной войны и давало повод командованию называть армию этого состава ополчением «совершенно скверно-милиционного характера» (генерал Брусилов). Последние пополнения армии, в основном из молодежи 18–19 лет, включали в себя хулиганствующие, антивоенные, а порою и преступные элементы, отражавшие проблемы внутренней России в период разразившегося социально-экономического кризиса накануне 1917 г.
Главным фактором, влиявшим на моральный дух войска, была крестьянская ментальность солдат. Она определяла мотивацию борьбы, моральную стойкость, с одной стороны, а с другой – изменчивость солдатских настроений вплоть до неприятия самой войны. Такой менталитет лежал в основании «пассивного» патриотизма в виде долга перед царем, семьей, крестьянским миром. В письмах солдаты-крестьяне писали: «суждено», «пришлось», «судьба», «так угодно господу», «такая участь» «оказаться на военной службе, защищать свою родину и царя-батюшку» и т. п. Тяготы современной войны было трудно выдержать при наличии имевшихся ресурсов, человеческого контингента, традиций ратного труда, привычных форм трудовой дисциплины. Война не была похожа на «старые» войны с их многодневными маневренными действиями и «решающими», в несколько дней, битвами. Теперь господствовали крупные сражения, тянувшиеся месяцами с неослабевающей интенсивностью и напряжением. А периоды «бездействия» превращались в тягостное «окопное сидение», порою менее переносимое, чем открытый бой. Это противоречило ожидавшемуся по примеру прошлых войн ритму военных действий, совпадавшему с сезонным распорядком труда и отдыха солдат-крестьян. Характерная для русских солдат выносливость подверглась эрозии перед лицом лучше вооруженного противника. Привычное для прошлых войн полковое братство было утрачено в результате больших потерь и постоянной смены состава частей. Потери в офицерском составе привели к утрате устоявшейся иерархии с «отцами-командирами», сменившимися молодыми, не имевшими авторитета «офицерами военного времени» – прапорщиками. Не соответствовали реалиям войны и привычные представления о противнике как об «азиате», «басурмане». Война велась на западных окраинах страны с враждебным в своей массе населением, что ставило под вопрос смысл войны. Крайне угнетающим фактором для солдат-крестьян были сведения из тыла о тяготах, перед которыми оказалось крестьянское хозяйство в условиях войны.
Все это привело к моральному кризису в армии. Уже с осени 1914 г. начались массовые сдачи в плен, нараставшие весь 1915 год и продолжавшиеся до конца войны (3,6 млн человек, 24% всех призванных). С 1916 г. возникла новая проблема – массовое дезертирство (свыше 450 000 только задержанных до начала революции). Другой формой ухода от войны являлось членовредительство (около 200 000 «палечников»). Дезертиры не только оказывали негативное действие на состав армии, но и являлись серьезным фактором роста общей преступности в стране. На театре военных действий дезертиры участвовали в незаконных реквизициях, погромах, прямых грабежах и т. п. Во внутренних районах России дезертиры терроризировали местное население, выступали зачинщиками антивоенных беспорядков, продовольственных бунтов и т. п. В армии широко распространялись антивоенные настроения, что проявилось в феномене братания, набиравшего обороты вплоть до конца войны, большого количества отказников (не менее 2000 человек). В конце 1916 – начале 1917 г. армию поразила серия военных бунтов, отказов идти в бой, прямых восстаний. Особенно опасная ситуация сложилась в Петроградском районе. Здесь было сосредоточено до полумиллиона запасных солдат, готовившихся к отправке на фронт. Но именно в Петрограде скопилось несколько десятков тысяч дезертиров, вступивших в контакт с запасниками, городскими слоями, страдавшими от затянувшейся войны.
Важной частью недовольных войной были рабочие, не считавшие повышение зарплаты достаточным для покрытия тягот от дороговизны и нехватки предметов первой необходимости. Против войны выступали и крестьяне, не согласные с постоянными «рабочими реквизициями» для оборонительных работ, попытками провести продразверстку (с декабря 1916 г.). Недовольному населению внутри страны добавляли смелости прямые призывы с фронта к протестам на почве дороговизны, военных тягот. Антивоенные настроения стали главным фактором роста революционных настроений на фронте, в столице и в стране в целом.
Власти с первых месяцев войны пытались противодействовать негативным тенденциям в армии. Однако серьезность ситуации была недооценена. Военная цензура, проводившая грандиозный мониторинг солдатских настроений, настаивала вплоть до начала революции на преобладании «бодрых настроений». К таковым относили как раз пассивные стратегии поведения, «жизнерадостный фатализм» и т. п. Еще менее прочным для противостояния в современной войне оказался ресурс пропаганды, не обеспеченный ни количеством газет, ни ясным для полуграмотных солдат идейным концептом. Духовенство во главе с протопресвитером русской армии и флота Георгием Шавельским пыталось противопоставить «угнетенным настроениям» в армии «комиссарские методы» работы с паствой на фронте: чтение брошюр, ежедневные беседы, рекрутирование для агитации на фронте учителей семинарий и преподавателей духовных академий, порой в ходе своих лекций одевавшихся в военную форму. Однако религиозное обеспечение военных действий не смогло противостоять широко распространенным в армии антивоенным настроениям, успешной деятельности пацифистов-отказников. Перед лицом громадного количества воинских преступлений военно-судебную машину постиг паралич. Множество преступников на фронте избегали наказания. Происходила, в сущности, латентная декриминализация воинских преступлений, что приняло открытый характер в революционном 1917 году.
Война произвела грандиозный эффект на все российское общество, власти, социальные группы. И здесь сыграли особенности современной, технической войны, требовавшие особого производственного и социально-политического обеспечения. Индустриальный характер войны сопровождался беспрерывными инновациями в сфере вооружений, структура которых резко отличалась от «традиционных» войн, которые велись в основном накопленными средствами. В новой войне до 90% объема вооружений производилось в ходе самих военных действий. Для этого нужна была соответствующая экономика, как по масштабу, так и по управляемости. Война превращалась в «войну заводов и фабрик». Под стать экономике и все общество должно было перестроиться на началах «мобилизации» и «организации страны для обороны». Это включало связь между фронтом и тылом, особую слаженность социального организма, ликвидацию социальных перегородок, допуск к социальной и управленческой деятельности различных групп населения и общественно-политических сил. В странах Запада такая «мобилизация» привела к «внутреннему миру» между буржуазией и пролетариатом, ограничению эксплуатации со стороны первых и социальных требований со стороны вторых. В политическом отношении в ведущих воюющих странах это привело к вхождению в состав правительства представителей социалистических партий. Основными инструментами экономической политики являлись регулирующие мероприятия, введение государственной монополии на товары первой необходимости, обеспечение социальными и материальными гарантиями всех членов общества. Это достигалось участием в сфере управления и распределения множества общественных, кооперативных, муниципальных организаций. По своему характеру такая система уравнительно-распределительных мер носила характер «военного социализма».
В России фактор войны пытались использовать все общественно-политические силы для трансформации общества и государства. Но единства добиться не удалось. Причиной была нехватка компромисса между властями и обществом в довоенной политической жизни. Для власти главным было достижение геополитических интересов, поставленных внешней политикой царской России, а основным инструментом являлась деятельность царской бюрократии. Для либеральной общественности победа в войне вместе с западными демократиями над «реакционной» Германией представлялась залогом развития России на демократических, либеральных началах. Социалистические группы меньшевиков, эсеров, национал-социалистов стояли на оборонческих позициях и делали упор на социально-распределительной работе, которая, по их мнению, приближала общество к достижению социалистических идеалов. Высшее военное руководство, недовольное неэффективностью царской бюрократии, настаивало на всеобщей милитаризации. В своих планах военные полагали опереться на общественные организации. Все эти группы хотели мобилизации страны, продолжения войны для воспитания и упрочения новой нации в общей работе. И только группы радикальных демократов – большевиков, эсеров-интернационалистов, анархистов и т. п. – делали ставку на прекращение войны и реализацию широких социально-уравнительных мер, что совпадало с чаяниями как армии, так и городского населения России. Все указанные общественные группы при поддержке армии и населения считали возможным осуществить свои планы. Выиграли в итоге радикальные.
Автор – доцент РГГУ
Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)